Рассказал немножко о любимых книгах из фонда библиотеки «Партнерского материала» — если еще там не были, то побывайте обязательно, это пятый этаж ЦУМа, там оооочень хороший выбор современной (и не только) литературы и недорогой абонемент. Марк Григорьев, шеф-редактор The Village Нижний Новгород, выбрал для нас 8 книг из фонда библиотеки на свой вкус. Берите на вооружение!
⠀
Ли, Харпер и Фордэм, Фрэд — Убить пересмешника
Я впервые прочитал «Убить пересмешника» лет в 13 — помню, не выпускал книгу из рук едва ли не неделю! Вместе с книгой Харпер Ли очень хорошо расти — я возвращался к «Пересмешнику» на протяжении всего своего взросления и периодически обращаюсь к книге до сих пор. В детстве ты ловишь приключенческий, детский, остросюжетный план, взрослея — вычитываешь темы расизма, эмансипации, видишь исторический контекст, чувствуешь Америку 30-х годов. В фонде библиотеки лежит комикс — я его пока не видел, но не сомневаюсь, что он отличный, потому что эта книга очень хорошо поддается визуализации — экранизация 1962 года с Грегори Пеком стала голливудской классикой независимо от культового статуса первоисточника.
Брайн Рафтери — Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все
Очень классный, но совершенно одноразовый сборник классных баек о том, как снимались фильмы, которые, кажется, видел любой из нас — «Матрица», «Красота по-американски», «Шестое чувство» и многие другие, по стечению обстоятельств (и по определенной исторической логике, там объясняется, по какой) вышедшие именно в 1999 году. Отличная вещь как раз для публичной библиотеки, где можно книжку взять, почитать, получить удовольствие и передать следующему (я, кстати, так и сделал, один из экземпляров этой книги в фонде — как раз из моей личной коллекции).
Данилов, Дмитрий — Человек из Подольска и другие пьесы
Данилов — человек множества талантов, сейчас многие его знают, скорее как драматурга — он мощно раскрылся в этой сфере в последние годы, а я вот уже лет десять люблю его прозу («Горизонтальное положение», «Черный и зеленый») и стихи, он удивительный поэт (прочитайте, например, стихотворение «Как умирают машинисты метро»). Дмитрий Данилов — это уникальный русский язык, его стилистику не спутать ни с чем, это внимательность к деталям, это интерес к мелкому и неказистому, а местами Дмитрий Данилов это живопись Павла Отдельнова и контент паблика «Эстетика ебеней» в тексте. Читать у него можно буквально всё, и начать вполне можно с пьес.
Антон Долин — Герман: интервью, эссе, сценарий
Меня часто спрашивают — «Марк, а какой твой любимый режиссер?». На самом деле, вру — никто меня ни о чем не спрашивает, но если заходит речь, то не задумываясь отвечаю — Алексей Герман, бескомпромиссно великий и любимый. «Двадцать дней без войны» (драматические роли Никулина и Гурченко, пронзительные эпизоды Ахеджаковой и Петренко, невероятная сцена в концовке), «Мой друг Иван Лапшин» (Миронов, какой там Миронов!), «Проверка на дорогах», «Хрусталев, машину!» и неоконченный, поэтому с известными огрехами, долгострой «Трудно быть богом» по Стругацким (я все равно сидел в «Орленке» три часа, не отрывая глаз от экрана). Книга Долина величие отражает, но без бронзы — очень смешные байки, бодание Германа с киночиновниками, рассказы о съемках — была моей настольной книгой, возвращаюсь к ней до сих пор.
Алексей Сальников — Петровы в гриппе и вокруг него
Я внимательно слежу за современной русской поэзией, и Сальников мне всегда был знаком именно в этом контексте — классный самобытный уральский поэт, множество общих знакомых, приятный человек, но история, как и вся (интересная мне) современная поэзия — скорее нишевая. Вдруг, несколько лет назад — мощнейший «сарафан» от самых неожиданных людей, которых никак не мог заподозрить в интересе к этой нише. Открыл, окунулся, укутался и так там и остался, пока не дочитал — я отметил там великолепно прописанный Екатеринбург, по книге хочется ходить, как по Яндекс.Панорамам, ну и, аналогично случаю Данилова, очень хорошо ощущается опыт работы с поэтическим, текст «Петровых» звучит, бормочется, затягивает, затаскивает. Не всем (как и Данилов, да) это нравится, но на меня подействовало!
Хафнер, Себастьян — История одного немца. Частный человек против тысячелетнего рейха
Это замечательная книга, которую я не дочитал. Купил ее в букинистическом, и она оказалась с автографом переводчика! Казалось бы, чисто моя тема — я очень люблю историю XX века — Вторая Мировая, объединение Германии, распад СССР, это все мне очень близко и любопытно. Но здесь… Это рассказ от первого лица о том, как Германия пришла к Гитлеру, как Гитлер пришел в Германию, почему все получилось именно так — в какой-то момент мне стало физически плохо и душно наблюдать за тем, как из мелких бытовых деталей, из мелких живых частностей, из цепочки событий складывается главная трагедия XX века — нацизм. Бросил где-то на четверти, жду более стабильного состояния.
Козлов, Владимир и Смех, Иван — Следы на снегу. Краткая история сибирского панка
Еще одна крутейшая книга, которую я не дочитал — важный документ про историю сибирского панка, бесценный сборник интервью и рассказов очевидцев. Это, опять же, моя тема — очень люблю вот это всё, таскаю футболку с Летовым, подаренную дорогой редакцией, часто цитирую «Гражданскую оборону» и строки «станция речной вокзал, поезд дальше не идет». Но не зашло — кажется, люблю более гладкую редактуру, что ли, и думаю, что эту книгу как раз надо иметь у себя дома, чтобы не заглатывать ее за один прием, а возвращаться периодически, постепенно. Может быть, у вас все будет иначе!
Виктор Пелевин — Generation П
С этой книги, вообще, начался мой интерес к современной литературе — удивительно, но классе в шестом мне ее посоветовала учительница литературы (Галина Алексеевна Засыпкина — не забуду ей этого никогда, буквально открыла мне новый мир!). Я прочитал, протащился, ничего не понял, но очень понравилось — так к ней и возвращался по паре раз в год. Ну, тут такой постмодерн, конечно, в его махровом изводе — некоторые аллюзии я только пару лет назад и расшифровал. Очень контекстуальная книжка, предельно — 90-е как они есть, она хорошо читается, если есть понимание этого периода и знание тогдашних мемов — она уже сейчас требует масштабного исторического комментария, как Онегин или «Москва-Петушки».
